Отрывок из беседы Франсуа Трюффо и Альфреда Хичкока, относящийся непосредственно к фильму "Жилец". Читать рекомендуется после просмотра.
Ф. Т. "Жилец", как я думаю, стал Вашим первым серьезным словом в кино.
А. Х. Я бы выразился иначе: первым "настоящим фильмом Хичкока". Я посмотрел пьесу "Кто он?" по роману миссис Беллок Лаундес "Жилец". Действие происходило в доме, жильцы и хозяйка которого подозревали, что недавно поселившийся у них постоялец не кто иной, как Джек Потрошитель. Я переписал пьесу, как бы увидев ее глазами хозяйки.
Ф. Т. По сюжету оказывалось, что подозреваемый невиновен. Он не был Джеком Потрошителем.
А. Х. В этом-то и состояла трудность. Айвор Новелло, исполнитель главной роли, был в Англии кумиром детских утренников. Звездная система приносит массу проблем. Иногда весь замысел оказывается под угрозой лишь потому, что амплуа исполнителя не позволяет ему изобразить злодея.
Ф. Т. На мой взгляд, для Вас предпочтительнее было бы все-таки сделать героя Джеком-Потрошителем?
А. Х. Необязательно. Но мне необходимо было поселить подозрение и в сознании зрителя. А с крупной звездой это исключено; у него на лбу выведено: невиновен.
Ф. Т. Меня поразило, что Вы даже намеревались так снять финал, чтобы зрители остались в неуверенности относительно виновности героя.
А. Х. Если саспенс закручен на дилемме—виновен/невиновен, и фильм отвечает: "да", тем самым он всего лишь подтверждает определенное подозрение. И никакого драматизма в этом нет. Вот почему мы пошли другим путем и показали, что наш герой не. является убийцей. Кстати, проблема звездного амплуа вновь настигла меня 16 лет спустя, когда я ставил "Подозрение" с Кэри Грантом. Кэри Грант никак не мог быть убийцей.
Ф. Т. Он сам бы отказался от такой роли?
А. Х. Нет, не обязательно. Но уж продюсеры отказались бы наверняка. "Жилец"—это, наверное, первый фильм, на котором сказалось мое пребывание в Германии. Мое видение этого фильма было интуитивным. Впервые я опробовал свой стиль. Не ошибусь, сказав, что "Жилец" стал первой моей картиной.
Ф. Т. И очень хорошей картиной, продемонстрировавшей уникальную визуальную изобретательность. Она доставила мне истинное наслаждение.
А. Х. Реально дело обстояло так: я взял сюжет и перевел его в чисто визуальную форму. Мы сняли четверть часа лондонского зимнего вечера, в начале шестого. Начали с крупного плана кричащей молодой блондинки. Я помню, как мы это снимали. Я взял кусок стекла, положил под голову девушки и разметал по нему ее волосы, так что они заполнили весь кадр. Потом стекло осветили сзади, и цвет волос таким образом сразу бросался в глаза. Встык с этим кадром дали световую рекламу пьесы "Сегодня вечером—"Золотые локоны"(Название вымышленной пьесы стилизовано под заголовки популярных в 20-е— 30-е гг. шоу, начинавшиеся словами "Сегодня вечером... ". "Золотые локоны"—экранное имя звезды американского немого кино Мэри Пикфорд (до 1910 г. в США вместо имен актеров в титрах фигурировали рекламные псевдонимы).) и ее отражение, дрожащее в воде. Девушку утопили. Ее вытащили на берег мертвой. Испуг на лицах случайных прохожих говорит о том, что тут имело место убийство. Появляется полиция, затем пресса. Камера следит за молодым человеком, направляющимся к телефонной будке. И далее я показываю, что происходит по мере того, как распространяется страшная весть. Вот сообщение появляется на телеграфной ленте, вот его передают по телетайпу. Завсегдатаи клубов читают о нем в газетах. Звучит объявление по радио. Наконец известие вспыхивает на электрическом табло, вроде тех, что установлены на Таймс-сквер. И с каждым разом информация расширяется, мы все больше узнаем о преступлении. О том, что неизвестный убивает только женщин. Всегда блондинок. Неизменно по вторникам. Сколько жертв на его счету. Домыслы по поводу мотивов. Становится известным, что он одет в черное пальто и носит черный портфель. Что в этом портфеле? Информация расходится по разным каналам и зритель наблюдает эффект ее воздействия. Светловолосые девушки в панике. Брюнетки посмеиваются. Мы видим, что происходит в салонах красоты и на городских улицах. Некоторые блондинки подцепляют под шляпку черные локоны. Камера следует за одной из девушек, спешащей домой, где ее ждет семья и возлюбленный, детектив из Скотланд-Ярда. Над ним подтрунивают: "Что же вы не арестуете Джека-Потрошителя?" Внезапно атмосфера резко меняется: свет заметно притухает. Мать оборачивается к мужу: "Газ кончается. Брось шиллинг в счетчик, пожалуйста". Теперь уже окончательно темнеет. Раздается стук в дверь. Мать идет открывать. Здесь вмонтирован кадр: в счетчик бросают шиллинг. Мать открывает дверь, и в этот момент вспыхивает свет. На пороге стоит человек, указывающий на табличку "Сдаются комнаты". Итак, я не вводил главного героя целых 15 минут с начала фильма. И вот его провожают в свободную комнату. Отец резко встает с кресла, которое, падая, производит громкий шум. Новый жилец нервно реагирует на этот шум и это вызывает к нему подозрение. Он меряет шагами комнату. Не забывайте, что фильм немой, и чтобы можно было наблюдать за поведением жильца, мы сделали пол из стеклянной плитки, поэтому когда он ходил взад-вперед по своей комнате, люстра в гостиной внизу раскачивалась. Сегодня, когда у нас в распоряжении есть звук, необходимость в таких зрительных приемах отпала сама собой.
Ф. Т. Так или иначе, но в последних фильмах Вы гораздо скупее на спецэффекты. Теперь Вы прибегаете к ним лишь по необходимости, тогда как раньше пользовались ими с расточительной щедростью. Сегодня Вы вряд ли показали бы поведение героя через стеклянный потолок.
А. Х. Стиль стал скупее. Сейчас я ограничился бы одной раскачивающейся люстрой.
Ф. Т. Я зацепился за эту деталь потому, что согласно расхожему мнению, Ваши фильмы изобилуют неоправданными эффектами. Мне же, напротив, кажется, что работа Вашей камеры становится почти незаметной. Нередко режиссеры пытаются имитировать стиль Хичкока, помещая камеру в какое-нибудь неожиданное место. Я помню эпизод из так называемого "хичкокианского" фильма английского режиссера Ли Томпсона: герой направляется к холодильнику—вдруг мы видим его снятым камерой, как бы помещенной в этом самом холодильнике. Вы могли бы так сделать?
А. Х. Ни в коем случае. Это все равно что снимать через огонь очага.
Ф. Т. В финале "Жильца" герою надевают наручники—возникает ассоциация с судом Линча.
А. Х. Да, когда он пытается перелезть через ограду. Наручники вообще имеют глубокий психологический подтекст. Состояние прикованности к чему-либо... —это что-то из области фетишизма, не так ли?
Ф. Т. Не знаю, но я заметил, что наручники имеют обыкновение повторяться в Ваших фильмах.
А. Х. Обратите внимание, как пресса любит показывать людей, сопровождаемых в тюрьму в наручниках.
Ф. Т. Точно подмечено. Иногда наручники для пущей внушительности даже обводят белой каймой. Несомненно, что наручники—наиболее конкретный и самый непосредственный символ утраты свободы.
А. Х. Туг есть и сексуальный оттенок смысла, так я думаю. В парижском музее криминалистики я обратил внимание на сексуальный символизм в инструментарии насилия. Он заметен в ножах, в гильотине. Возвращаясь к наручникам в "Жильце", могу добавить, что сама идея была подсказана одной немецкой книжкой о человеке, проведшем один день в наручниках, который затем подробно поведал о своих ощущениях.
Ф. Т. Вы, вероятно, имеете в виду "С девяти до девяти" Леона Перутца? Мурнау тоже заинтересовался этой книгой на предмет экранизации году в 1927-м.
А. Х. Возможно.
Ф. Т. Не будет ли натяжкой предположить, что снимая мужчину, закованного в наручники и распростертого на решетке ограды, Вы рассчитывали, что в умах зрителей всплывет фигура Христа?
А. Х. Это когда его пытаются поднять, а руки его скованы? Конечно, эта мысль не могла не прийти мне в голову.
Ф. Т. Все это еще раз свидетельствует о том, что "Жилец" действительно стал первым "настоящим Хичкоком", и прежде всего благодаря теме, которая вновь и вновь появляется в Ваших последующих картинах: человека обвиняют в преступлении, которого он не совершал.
А. Х. Именно эта тема обвинения невинного, как мне кажется, внушает зрителю ощущение опасности. К тому же ему легче отождествить себя с подобным персонажем, чем с настоящим преступником, скрывающимся от погони. А я всегда принимаю во внимание аудиторию.
Ф. Т. Другими словами, это та самая тема, которая удовлетворяет потребность зрителей в тайне и позволяет отождествить себя с героем. Неслучайно персонажи большинства Ваших фильмов—обыкновенные люди, вовлеченные в необычные ситуации.
Кстати, не в "Жильце" ли Вы впервые сами появились на экране?
А. Х. Правильно. Я там читал газету.
Ф. Т. Это было задумано как гэг? Может быть, это проявление суе-нерия? Или просто у Вас не хватало статистов?
А. Х. Задача была вполне утилитарна: заполнить кадр. Потом это превратилось в суеверный предрассудок и наконец в гэг. Но в последнее время этот гэг стал причинять немало хлопот; я стараюсь показаться на экране в первые 5 минут, чтобы дать людям спокойно смотреть фильм, не выискивая меня в толпе статистов.
Ф. Т. "Жилец" снискал шумный успех?
А. Х. Сначала его показали персоналу прокатной компании и руководству отдела рекламы. Они вынесли заключение: показывать фильм публике нельзя. Невероятно слабая картина. Спустя два дня большой босс лично прибыл в студию для просмотра. Это было в 2.30. У миссис Хичкок и у меня не хватило духу дожидаться результатов в студии, и мы вышли прогуляться по лондонским улицам. Потом взяли такси и вернулись. Нам страстно хотелось, чтобы наш променад увенчался приятным известием, но услышали мы следующее: "Босс сказал, что это ужасно". И фильм положили на полку, к тому же расторгли все контракты, предварительно заключенные благодаря репутации Новелло. Несколько месяцев спустя решено было вновь посмотреть фильм и сделать в нем некоторые поправки. Я согласился на две. Когда же его выпустили на экраны, оказалось, что это величайший из всех английских фильмов, поставленных к тому времени.
Ф. Т. А Вы не припомните, к чему сводились возражения прокатчиков?
А. Х. Не могу вспомнить. Подозреваю, что режиссер, который некогда не пожелал видеть меня ассистентом, продолжал интриговать против меня. До меня дошло, что однажды он так обо мне выразился: "Не знаю, что он там снимает, но я и гроша ломаного за это не дам".
