В истории бивы было две параллельные струи: во-первых, бива входила в состав придворного оркестра. Древняя бива лежала горизонтально на полу и на ней играли маленьким медиатором. Она являлась ударным инструментом.
В средневековье на биве играли аристократы и их вассалы, Предполагают, что эта музыка была чисто инструментальной. В классической литературе сохранилось много описаний средневековой солирующей бивы, её грациозного и изысканного звука и возвышенных мелодий, пришедших из Китая, но до наших дней в традиции придворной музыки солирующей бивы не сохранилось. В оркестре гагаку (Gagaku) партия бивы настолько проста, что невозможно отделаться от впечатления, что что-то важное было потеряно в веках.
Традиция бивы как солирующего инструмента прервалась в 13 веке и была возрождена лишь в 20.

Но главная функция бивы - это сопровождение длинных песен и рассказов.
Вплоть до 20-го столетия на биве играли практически исключительно слепые музыканты, их называли бивахоши. Некоторые из них были буддистскими монахами и читали сутры и гимны, но всё-таки большая часть певцов повествовала о войнах и битвах легендарных героев.
Самый знаменитый героический эпос из репертуара бивахоши - «Хайке Моногатари» (Heike Monogatari).
Это огромная и довольно кровавая поэма о том, как клан Хайке (он же Таире) после недолгого расцвета был разгромлен кланом Генджи (Genji, он же - Минамото) во второй половине 12 века.
Поэма насчитывает 200 эпизодов, из которых 176 - обычные, 19 - секретные, и оставшиеся 5 - сверхсекретные.
Все истории так или иначе иллюстрируют буддистские идеи причины и следствия, а также непостоянства судьбы.
Сегодня «Хайке Моногатари» исполняют лишь немногие из музыкантов, играющих на биве. У всех остальных - куда более современный репертуар.
Впрочем, есть мнение, что и героические песни, исполнявшиеся в средневековье слепыми монахами, исчезли, как и традиция инструментальной придворной бивы. Традиция героического пения несколько раз возрождалась, при этом, скорее всего, вовсе не в том виде, в котором она существовала 700 лет назад.
Хотя история инструмента уходит в 7-ой век, но музыка, которая дошла до наших дней, отношения к средневековью, по-видимому, уже не имеет, стиль, который сегодня называют древним и классическим - сформировался не так давно.
Важный момент в истории бивы - 16-й век.
Тогда был создан новый инструмент сацума бива (Satsuma biwa): предводитель клана Сацума отдал приказ так усовершенствовать маломощную и скромную лютню слепых монахов, чтобы она стала громким инструментом со впечатляющим и резким звуком. Бива стала более крупной, её корпус изготавливали из более твёрдых пород дерева. Её звук стал более мужественным, если не сказать - агрессивным.
Были сочинены и новые песни. Цель этой акции была воспитательной и пропагандистской: юноши, проходившее воинское обучение - то есть будущие самураи, должны были крепчать духом и усваивать азы рыцарской доблести под эти песни.
Тогда не существовало канона игры и пения - любой самурай мог прокричать героический текст и для пущей выразительности время от времени колотить по струнам. Песни уже не только призывали молодёжь к подвигам, выжившие на войне самураи рассказывали о своих походах тоже под звуки бивы.
С течением времени, и вполне мирное население начало живо интересоваться этой милитаристической музыкой. Соответственно, появился стиль для гражданских лиц: machi fu (городской стиль) - и для военных: shi fu (самурайский стиль).
Появлялись новые разновидности инструмента. Скажем, чикузен бива (chikuzen-biwa) появилась в 19 веке, у неё есть одна дополнительная - высокая струна. Поэтому эта бива считается женской, более мягкой. Играют на ней, соответственно, женщины.

Во всех эпических песнях, исполняемых под аккомпанемент бивы, текст - это ритмизированная проза со вкраплением коротких поэтических пассажей. Некоторые фразы поются на канонические мелодии, после них следуют короткие инструментальные проигрыши. Но, как правило, удар-другой по струнам бивы звучит в конце каждой фразы или строфы. Эти удары различны по тембру - у бивы куда больше возможностей, чем у барабана.
Если звуки бивы и иллюстрируют то, о чём поёт сказитель, то исключительно тембром - тонкий звук или глухой, звучит он металлически или шипит... Текст поётся на классическом японском языке, слушатели должны понимать, о чём идёт речь: интонация, ритм и окраска звука связаны с содержанием драмы.
Это музыка для непосредственного слушания, для того, кто сопереживает действию, полностью им захвачен.
Мы, не зная языка, по-видимому, многого в этой музыке просто не воспринимаем, но она, удивительным образом, не становится от этого экзотической, причудливой или фантастической. Нет-нет, она сохраняет свою осмысленность и убедительность.
Интересно и то, что это очень эмоциональная музыка, очень напряжённая, открытая. А японцы - как и все прочие буддисты - вроде бы избегают демонстрировать свои чувства.

В Японии сила, которая движет вселенной, называется словом ki. Это духовная сила, аналогичная греческой пневме.
Выражение ki имеет высший приоритет во всех японских искусствах. В макрокосмосе ки соответствуют ветры, в микрокосмосе - дыхание человека. В японском языке есть много слов, связанных с ки: ki-shф (погода), ki-haku (дух).
Основа поющего голоса - дыхание, поэтому и пение - это одно из проявлений ки.
Древние японцы верили, что, произнося или, лучше сказать, выдыхая, выдувая слово, они совершают духовный акт. И в русском языке слова «дыхание» и «дух» вовсе не чужды друг другу.
Японская традиция пения непосредственно связана с этим отношением к слову как к дыханию, нагруженному смыслом.
Европейское пение - как и вся остальная музыка - основывается на высоте и длительности звуков. В древней Японии пение сплавляло такие акустические элементы как окраска звука, его энергия, громкость и его качество в единый звуковой иероглиф.
Это нечто неизмеримо большее, чем правильно взятая нота.
И музыка бивы во многих отношениях не похожа на западноевропейскую музыку. Японский инструмент предполагает совсем иное отношение к саунду, к ритму.
Японский композитор-модернист Тору Такемицу написал несколько сочинений, в которых наряду с симфоническим оркестром используется и бива. Существует традиционный способ записи музыки бивы - по сравнению с западноевропейским он кажется очень приблизительным.
Когда исполнительница партии бивы в одном из его сочинений вызвалась изучить западноевропейскую нотацию, Такемитцу запретил ей это делать. «Это последнее, что я бы от вас ожидал, - сказал композитор. - Я сам изучу традиционную запись музыки бивы и научусь ей пользоваться, вам не понадобятся западные ноты. Сегодня традиционное чувство звука умирает из-за западной системы точной настройки музыкальных инструментов и записи музыки нотами».

Однажды у императора Тенно (Tennoh) из дворца пропала старинная бива. Её звали Genjo. Ей не было цены, она была очень дорогая. Император не находил себе места. Если её украли, то вор должен был её разбить - продать её было невозможно. Император был уверен, что его биву украли, чтобы омрачить его душу.
Минамото но Хиромаса был аристократом и превосходным музыкантом. Он тоже был очень опечален пропажей.
Однажды ночью он услышал звук струны - сомнений быть не могло: это бива Генджо. Хиромаса разбудил мальчика-слугу и они отправились ловить вора. Они приближались к звуку, но он всё время удалялся. На биве играл какой-то дух - только Хиромаса мог слышать звуки струн.
Он следовал за звуком, пока не дошёл до самой южной точки Киото - до зловещих ворот Расемон. Хиромаса и его слуга стояли под воротами, сверху доносились звуки лютни. «Это не человек, - прошептал Хиромаса, - это демон».
Он возвысил голос: «Эй, кто там играет на Генджо! Император Тенно ищет инструмент с тех пор, как он пропал. Я знаю, что ты здесь, я следовал за тобой от самого дворца!»
Музыка остановилась, что-то упало сверху и повисло в проходе. Хиромаса отшатнулся - он думал, что это демон. Но сверху на верёвке свисала лютня Генджо.
Император был очень рад возвращению Генджо, ни у кого не было сомнений, что именно демон похитил сокровище, а потом отдал. Хиромаса был щедро вознаграждён.
Генджо до сих пор находится в императорском дворце. Это не просто лютня, это нечто живое со своим характером. Если её берёт в руки неумелый музыкант, она не издаёт ни звука.