"Все 90-е годы вплоть до своей смерти в 1997-м пакистанский певец Нусрат Фатех Али Хан оставался, пожалуй, самым известным представителем музыкального искусства третьего мира, который добился признания в сфере западного шоу-бизнеса. Певец воспринимался как самое ценное и значительное, что есть в сфере так называемой world music – «музыки мира».
С одной стороны, на Западе все твердо уверены, что Нусрат Фатех Али Хан – истинный мастер традиционного искусства, так сказать, голос духовного Востока в чистом виде; в самом Пакистане статус музыканта можно сравнить разве только что с Гималаями... Но одновременно он с готовностью сотрудничал с Питером Гэбриэлом (Peter Gabriel), с лидером американской рок-группы Pearl Jam Эдди Уэддером, с канадским гитаристом и продюсером Майклом Бруком (Michael Brook) и скрипачом-эксцентриком Найджелом Кеннеди (Nigel Kennedy). Ремикс на одну из песен Хана изготовили участники бристольского трио Massive Attack, он выпустил несколько синтезаторных эмбиент-альбомов, его голос звучал в саундтреках нескольких западных фильмов, им восхищались Бьёрк (Bjork), Майкл Стайп (Michael Stype - R.E.M.), Джефф Бакли (Jeff Buckley), Стинг (Sting), Мадонна (Madonna) и даже Лучано Паваротти (Luciano Pavarotti). Нусрат Фатех Али Хан - мистик, суфий, величайший мастер древнейшего искусства каввали (qawwali). Искусство пения суфийских гимнов передавалось в его семье из поколения в поколение 600 лет.

Нусрат Фатех Али Хан, нечеловечески популярный и в Индии и Пакистане, сделал много шагов для примирения индийского и пакистанского народов.
Дуэт с Эдди Уэддером принёс ему симпатии потребителей американского альтернативного рока, Нусрат Фатех Али Хан совершал турне по рок-клубам, акустика которых, кстати, совершенно не приспособлена для такого рода музыки. Транс-, эмбиент- и драм-н-бэйсс-ремиксы принесли ему известность в кругах техно-продюсеров.
В 1993-ем он был приглашённым профессором вашингтонского университета.
Количество записанных им альбомов перевалило за сто.

Смысл каввали-концерта состоит в том, чтобы, грубо говоря, сократить расстояние между присутствующими и Аллахом. К музыкантам это тоже, разумеется, относится. То есть каввали-концерт в идеале должен завершаться просветлением присутствующих, преображением их внутреннего мира, а также исцелением их болезней – особенно трудноизлечимых психических недомоганий.
Музыкальная традиция каввали тесно связана с историей суфизма. Уже в IX веке мистик аль-Фараби писал об эффекте, производимом музыкой.
В ХII веке Аль-Газали в своём трактате о суфизме написал о том, как надо правильно вслушиваться в музыку, что это должна быть за музыка и как впадать в транс.

Я позволю себе употребить пару слов и немножко их прокомментировать, отдавая себе отчёт в сугубой приблизительности и тотальной неудовлетворительности этого предприятия, ведь суфизм – это, вообще говоря, не та тема, которую можно затрагивать походя.
Одной из центральных концепций является ma'rifat – по-гречески это называлось бы gnosis. В виду имеется внутреннее знание, которого не получишь обычными средствами. Исламская мистическая традиция описывает несколько путей обретения ma'rifat. Скажем, одна из технологий – и именно она используется в музыкальной традиции каввали – это дать человеку почувствовать внутреннюю истину, заключённую в словах. Особым образом произнесённые слова, положенные на музыку, повторяются до тех пор, пока они не начинают утрачивать смысл или приобретать другой смысл.
Слова распадаются на составные элементы, которые ходят по кругу и слепляются в новые слова с новым значением. И вот в процессе этих трансформаций человек начинает понимать вещи, которые находятся по ту сторону того, что вообще можно выразить словами. Музыка каввали балансирует на грани между осмысленным поэтическим текстом и лишёнными буквального смысла восклицаниями, то есть поэтический текст, сохраняя свою звучность, ритм, напор и форму, постоянно превращается то в поток звуков, то опять обретает смысл.
Понятно, что в такой музыке контакт с публикой очень важен, мастер каввали не просто поёт, он манипулирует сознанием слушателей.

Те, кто регулярно слушают каввали, описывают свой опыт как путешествие, продвижение. Для характеристики этого состояния используется слово hal, которое буквально переводится как «состояние ума», но на самом деле обозначает состояние транса, вызванное музыкой.
Человек находящийся в трансе может просто ритмично раскачивать головой, танцевать как во сне или даже биться в судорогах. Мастер каввали должен уметь подчинить своему воздействию и аудиторию, не понимающую языка, на котором он поёт. Для каввали характерно использование в одном концерте множества языков: фарси, пенджаби, хинди, урду и пурбу.

Каввали – вовсе не мрачная музыка, она чужда строгости и аскетизма.
Удовольствие (ladhdha), божественная любовь и красота – три эти слова, описывающие состояние транса, встречаются в суфийсках трактатах на протяжении веков.
Собственно, практически все тексты, которые поют мастера каввали – это стихи о любви. Конечно, это религиозная поэзия, но это именно страстная и одухотворённая поэзия, песни каввали – песни радости и ликования.
Высшее состояние экстаза называется словом fana - это аналог буддистской Нирваны. В этом состоянии сознание окончательно растворяется и достигается слияние с вечностью. Даже в наше время зафиксированы случаи смерти во время исполнения каввали, о том, кто умер таким образом, говорят, что он достиг последней ступени. Его душа освобождается и уходит, оставляя пустую оболочку тела. Такой смерти завидуют.

Нусрат Фатех Али Хан родился в 1948 году в пакистанском городе Лайалпуре, ныне - Файзалабад. За год до его рождения его семья переехала из Индии.
Его отец и дядя были очень известными исполнителями каввали.
Отец Нусрата полагал, что из его сына должен получиться неплохой врач, и хотя Нусрат любил петь, в семье считалось, что у него нет вокальных данных.
В 1964-ом, то есть когда мальчику исполнилось 16 лет, его отец умер. Через год Нусрату приснился сон: отец говорит ему – ты должен стать певцом и продолжателем моего дела. Нусрат ответил: но я не умею петь. Отец дотронулся до его горла и возразил: нет, ты умеешь петь.
За обучение Нусрата взялся его дядя, в группе которого молодой человек и пел, сидя в хоре. Когда в 1971-ом дядя Нусрата умер, руководство ансамблем, состоящим из ближайших родственников, попало в руки 23-летнего певца: он уже был очень известен.
В 70-х и 80-х Нусрат Фатех Али Хан и его Party – то есть ансамбль – записали массу песен для пакистанского кино, которое переживало настоящий бум.

Суфийская музыка каввали уже с 50-х годов не воспринималась как исключительно религиозная. Её исполняли не только на могилах святых и во время собрания суфийских сект, но и по вполне светским поводам, таким как свадьба, похороны, разного рода семейные праздники.
На Западе Нусрат Фатех Али Хан и его Party якобы известны с середины 70-х, во что верится, честно говоря, с трудом.
Западная карьера Нусрата Фатеха Али Хана, который у себя на родине – давным-давно музыкант номер один, король королей (шахиншах) и сияющее солнце, осыпанное славой и почестями, началась в 1985-ом году, когда Питер Гэйбриел (Peter Gabriel) пригласил его принять участие в фестивале WOMAD.
К этому моменту у Нусрата было записано уже полсотни кассетных альбомов.

Во время концерта каввали все музыканты сидят. В стародавние времена они сидели на белом шёлковом платке просто на полу, а сейчас, как правило, - на высокой сцене.
Нусрат Фатех Али Хан возвышается слева, его массивное тело неподвижно, но руки энергично жестикулируют, отмечая каждый удар барабана, каждый изгиб мелодии. В некоторые моменты лицо певца искажено судорогой, как будто ему очень больно. Безусловно, это очень интенсивное переживание.
Нусрата Фатех Али Хана сопровождали девять певцов – все его двоюродные братья или племянники, двое из них играли на гармониуме. Гармониум – это дальний родственник аккордеона, его использовали португальские иезуиты-миссионеры. В традиции каввали он используется века с XVII. И последний инструмент – это барабан. Он находится сзади главного певца, чтобы тот спиной чувствовал ритм. Кроме того, все девять певцов хора хлопают в ладоши.
Концерт обычно длится часа три. А каждая песня – минут двадцать.
Устроены все песни довольно однообразно: в самом начале медленное вступление, оно называется alap, потом музыка постепенно расходится. В ней есть моменты когда певец - руководитель ансамбля – солирует. Публика замирает. Виртуозная импровизация солиста сменяется довольно протяженными пассажами очень интенсивной ритмической музыки. В этом случае игра строится на противопоставлении певца и хора, здесь можно обнаружить хорошо известную форму вопросов и ответов.

Впрочем, не только хор противостоит главному певцу, есть и певец, который является как бы вторым солистом, иногда отвечает только он. Вся музыка каввали построена как разговор двух солистов, которых поддерживает хор. Поэтому у многих каввали-ансамблей два руководителя.
Каввали-группа погружает присутствующих в транс. Певец высматривает среди зрителей того, кто начинает чутко реагировать на музыку, и повторяет последнюю фразу, разбивая её на составные элементы.
Впадающий в транс слышит как музыка вокруг него начинает расплываться, фраза произносимая певцом застывает и рассыпается на части.
Танцующие в трансе люди кидают на сцену деньги, буквально засыпая ими музыкантов. Это тоже очень старая традиция, кидают и ювелирные украшения и часы. Иногда в толкучке перед сценой люди ломают себе ноги.
Умение музыкой и пением вгонять в транс – это ремесло. Тут есть много секретов и приёмов, которые тщательно скрывают от посторонних. Искусство каввали передают от отца сыну или от дяди - племяннику. Если у мастера нет сыновей и племянников, он предпочтёт унести своё знание с собой в могилу, чем рассказать постороннему. Кстати, каввали – традиционно чисто мужское дело.

Нет сомнений, Нусрат Фатех Али Хан – большой мастер и, действительно, певец очень высокого класса.
Но одновременно он - большая загадка.
Кто он такой на самом деле?
Взгляд на тексты его песен не помогает: стихи во славу Аллаха и строфы типа «не было неба, не было земли, был только Ты, только Ты».
Возвышенная мистическая поэзия. Особенно - для тех, кто ни в поэзии, ни в мистике, ни в восточных языках не ориентируется. Он практически не говорил по-английски и общался через переводчика. Он был очень богат. В Пакистане все его записи расходились на кассетах и он не получал никаких гонораров, но в Америке, Европе и, особенно, Японии его компакт-диски шли на ура. Билеты на его концерты в США стоили 50-60 долларов, и от желающих на них попасть не было отбоя.
Странно проходили эти концерты: все присутствующие на концерте пакистанцы тут же начинали танцевать. Но в американских рок-клубах запрещены резкие движения, поэтому охранники быстро тормозят всех, кто начинает двигаться под музыку.
Отсюда и известная шутка, которая кочевала из рецензии в рецензию на концерты Нусрата Фатех Али Хана: лучше бы охрана следила за тем, чтобы музыкант не прыгнул со сцены на голову танцующей публике. Для сидящего на сцене музыканта, который весил 140 килограммов это была бы, действительно, странная акция.

У музыканта была жена и дочь, он жил в вилле, которую 24 часа в сутки охраняли вооружённые автоматами охранники. В доме висели портреты – среди многих прочих – и Питера Гэбриела, человека, который прорубил окно для Нусрата из Пакистана в Европу.
И с политической элитой Пакистана он был на дружеской ноге.
Нет сомнений, что Нусрат был встроен в западный шоу-бизнес, он был настоящей западной поп-звездой.
Всё это как-то не очень сочетается с образом суфия, мистика, человека в одиночку следующего полным опасностей путём духовного просветления.
И нечеловеческая популярность Нусрата на Западе какая-то странная. Massive Attack и Бьёрк им заинтересовались, а на других исполнителей каввали этот интерес, случаем, не распространился? Ничуть не бывало.
Кстати, а как звучат пакистанские мастера каввали? Честно говоря, не очень зрелищно, их самое главное отличие от продукции Нусрата – отсутствие интенсивного, стабильного и довольно быстрого бита. Партии барабанов у конкурентов Нусрата – какие-то неуверенные, сложные и явно близкие к индийской традиции. А машина Нусрата Фатех Али Хана сама собой прёт вперёд. У неё есть настоящий драйв. И именно поэтому её полюбили и альтернативные рокеры, и транс-продюсеры.

Стоит вспомнить, что Нусрат Фатех Али Хан на протяжении пятнадцати лет записывал музыку для пакистанского кино. Известно, что это была за музыка – пакистанский вариант диско. Мне кажется, что тут мы приближаемся к разгадке.
Нусрат Фатех Али Хан вовсе не суфий, не мистик. Его видеоклипы, в которых полуголые западные красавицы радуются жизни, воспринимаются в качестве «мистических» только на Западе. С исламской точки зрения прославляют эти видеоклипы кого или что угодно, но только не Аллаха.
Нусрат заявлял, что сам впадает в транс и теряет контроль над собой прямо на сцене, то есть испытывает просветление в полном соответствии с тяжёлым графиком интенсивно концертирующего западного музыканта. Но есть свидетельства, что Нусрат имитировал состояние транса, напомню, имеющего сакральный смысл в суфизме. Одного этого достаточно, чтобы прекратить всякие разговоры о суфизме и о достижении высоких уровней сознания.
Конечно, он не поп-музыкант, но он, определённо, шоумен, энтертейнер, он вырастил гибрид, который пришёлся по вкусу на Западе. Корни его музыки, безусловно, находятся в музыкальной традиции суфизма, но последний раз он имел отношение к суфизму лишь в начале 70-х, года пел по четвергам в мавзолеях исламских святых.

Нусрат Фатех Али Хан умер 16 августа 1997 года в Лондоне. У него остановилось сердце, у певца был диабет.
Он умер ровно через двадцать лет после Элвиса Пресли.
И объединяет их не только дата смерти. Нусрат не носил кожаных штанов, но определённо вёл рок-н-рольный образ жизни и, как можно понять из туманных намёков, употреблял разного рода химпрепараты, которые и испортили его печень и почки и свели в могилу."
Макс Климов.

Вот... По-моему еще какие-то комментарии просто излишни.
А я вам предлагаю для начала его чудесный ремикс, сделанный группой Massive Attack, чтобы так сказать подготовить почву:) Этот альбом - первое что я сам у него услышал, и как это часто бывает совершенно случайно.

" Возможно, пакистанский музыкант является величайшим в мире из ныне живущих мастеров каввали (qawwali), мистической суфистской музыки, в которой голосовые пассажи поднимаются все выше, разворачиваясь, словно кольца поднимающейся из корзины зачарованной змеи. При этом слушатели впадают в состояние духовного экстаза".

"Каввали относится к тем музыкальным формам, в которых религиозные чувства и чувственность плоти переплетаются воедино: в то время как лирика Кхана не противоречит закону Ислама, его голос в сопровождении нескольких барабанщиков табла (tabla) и исполнителей на фисгармонии приобретает вибрирующее качество оргазма, что приводит слушателей в неистовое состояние, побуждая их усыпать сцену деньгами и танцевать в манере, которая посчиталась бы весьма непристойной с точки зрения любого айатолла в этом мире".

интервью состоялось 6 марта 1997 г., оно проходило на урду и затем было переведено на английский язык.

– Скажите, что это значит – быть каввалем? Чем именно занимаются суфийские певцы-каввали?

– Тот, кто возглашает “кавль”, называется “кавваль”, – так говорят наши старейшины, суфийские святые древности и все великие мастера.

Когда кавль (“возглашение”) принимает форму песни, оно становится каввали. Существуют традиционные формы каввали: хамд – возглашение во славу Аллаха, на’ т – поется во славу Пророка Мухаммада, и еще есть особые гимны, посвященные Хазрату Али – мунакибат-и Али. Эти три формы и составляют основу репертуара каввали. Обязанность певца-кавваля – уменьшить расстояние между Творцом и творением. Тем, кто ощущает себя отделенным от своего истока, посредством каввали можно напомнить об их истинных корнях. Это и надлежит делать певцу-каввалю.

– Что вы ощущаете, когда исполняете каввали?

– Признак хорошего певца-кавваля: что бы он ни пел – он растворяется в этом. Если я исполняю определенный вид стихов, кому бы они ни посвящались – их реальность передо мной. Они поглощают меня, становятся частью моей жизни, и слушатели ощущают это – в том смысле, что здесь возникает момент осознавания: они осознают, что я передаю все свойства этого стиха, о чем бы он ни был и кому бы он ни посвящался. Признак хорошего певца-кавваля или любого другого музыканта – это его способность погрузить своих слушателей в реальность изначального послания, которое заключено в песне. Хороший кавваль во время исполнения сам исчезает. Он просто становится средством передачи послания. Если певец перенимает особенности исполняемого стиха, тогда и слушатели с легкостью воспринимают послание.

– Без сомнения, вы – самый известный кавваль в мире. Как уживается ваша слава и вызванное ей почитание с образом жизни суфия?

– Имя, слава, богатство, почитание – всё это дары Аллаха. А в остальном мы, каввали, по преимуществу, принадлежим к факирам (нищим). Это наше истинное место. И только по милости Аллаха мне дарована известность, богатство, слава и уважение. Однако для того, чтобы быть достойным человеком, нет нужды ни в одном из этих свойств. Что делает тебя достойным человеком – так это сочувствие другим людям и отсутствие заносчивости по поводу своего таланта или славы. А самое важное – никогда не задевать чьи-либо чувства, ведь если ты заденешь чье-либо сердце, ты причинишь боль Богу, ибо в сердцах всех людей обитает Бог. Так говорят в Пенджабе.

– Пенджабская традиция возглашений-каввали очень популярна. Как вы объясняете то, что ее очень тепло принимают не только в Пакистане, но и во всем мире?

– Изначальный язык возглашений-каввали – персидский, язык Ирана. Каввали происходят из Ирана, Хорасана, Афганистана, Турции и т.д. Из этих областей мистики пришли в Индию, где они впитали местную культуру и древнеиндийские языки, такими как брадж бхаша и пурби (восточные диалекты средневекового хинду). Со временем форма пения каввали добралась и до Пенджаба и обрела здесь своеобычный колорит – особенно благодаря стихам ранних пенджабских поэтов, таких как Баба Фаридуддин Гяндж-и Шакар, Дата Гяндж-и Бакш и Баба Буллхе Шах. В Пенджабе послание обрело большую глубину и стало еще более привлекательным, поскольку пенджабское наречие, пенджаби, само по себе отличается особой непосредственностью. На пенджаби можно изъясняться очень емко, точно и непосредственно, что не всегда возможно на других языках, и эта непосредственность весьма близка суфийской концепции истиннности. Поскольку цель каввали – уменьшение дистанции между Творцом и творением, то когда она исполняется на пенджаби, реальность, которая осеняет слушателей, воспринимается чисто и непосредственно, каковы бы ни были ахваль (духовные состояния) слушателей.

– Отчего каввали столь популярны у западного слушателя?

–Изначально каввали слушали только в Индии и Пакистане. Я, и позднее Хаджи Гулям Фарид Сябри из братьев Сябри, были первыми, кто принес их на Запад. Важно заметить, что послание, которое объединяет их, – это основополагающее суфийское послание мира и любви. Существует еще и ритм. Никакой другой музыке не присуща ритмичность каввали – вот в чем причина их популярности во всем мире. Это – тот язык музыки, который является всеобщим. И этот язык понятен везде.

– Ощущаете ли вы разницу при исполнении каввали на концертах – и в естественной для них атмосфере: на махфил-и сэма (собрание слушателей) или у суфийского даргаха (святыни)?

– Истинное место для каввали – у святынь великих суфиев, даргахов, или в ханаках, которые являются особыми центрами для встреч членов суфийского братства под руководством мастера или назначенного им шейха. Где-либо еще, в любой другой ситуации, каввали становятся просто средством развлечения – наравне с любой другой музыкой. Это стало популярным, и на этом уровне находятся тысячи слушателей, поскольку ныне стало модным устраивать каввали по социальным поводам, таким как свадьба или вечеринка. Надлежащие каввали можно исполнять только в ханаке суфийского мастера или у захоронения покойного мастера. Однако сейчас каввали исполняются на общественных мероприятиях. Всё же всегда есть надежда затронуть какие-то струнки посетителей подобных вечеринок. Вот почему даже на вечеринках и свадьбах большинство певцов-каввалей исполняют хамд, на’ т и мунакибат.

– И всё же что вы ощущаете, когда люди воспринимают это просто как развлечение?

Времена меняются, и мы вместе с ними. Каввали стали столь популярными и распространенными, что каждый слушатель относится к ним соответственно своему уровню. И здесь ничего не поделаешь. Слушатель может лишь отозваться на каввали соответственно своему уровню осознания. Исполнитель, со своей стороны, откликается на определенную настроенность слушателей, и исполнение может лишь подстраиваться под этот настрой. Вот почему каввали могут выхолащиваться до уровня обычной современной песни, которые тоже включаются в репертуар. Некоторые из таких песен – чисто любовные, мы называем их ишк-и маджази, песни о любви человека к человеку – в отличие от ишк-и хакики, песен о любви к Божественному. Все каввали относятся к ишк-и хакики и поются только об этом.

Журнал Суфий, N 37, весна 1998, с. 16-19.